jongkey, PG.
romance, one shot
4 AM
( read )
в соседней комнате звонит будильник, и чонхён с облегчением бросает попытки уснуть, освобождаясь от тяжелого одеяла. в комнате душно. по стене медленно сползают тени дождевых ручейков. на часах — 4 утра, а по пути в ванную — баррикады неразобранных коробок с вещами.
чонхёну неуютно в этой квартире. от глянцевых комнат из каталога IKEA его мучает мнимая клаустрофобия — каждый угол здесь идеально ровный, а стаканы на кухне подобраны в цвет. на мебели — ни единой царапины, пахнет пластиком и паркетной доской, совсем не как дома. в каждом квадратном сантиметре пространства — совершенство, гармония и законченный смысл, только он сам здесь как будто не к месту.
и ещё в этой квартире ким кибом. и, временно, это их общая квартира, потому что никто не спросил чонхёна, нравится ли ему ким кибом. потому что иначе он ответил бы "нет". ведь ответил бы? — думает чонхён, вытирая зеркало. потому что кибому точно не понравятся оставленные на зеркале мыльные пятна. ему, похоже, вообще ничего не нравится, — думает чонхён и на всякий случай поправляет зубные щетки в стакане.
кибом говорит: "убери за собой"
кибом говорит: "мне что, подписывать свои вещи?"
кибом говорит: "ты когда-нибудь про депиляцию слышал?"
в каждой фразе чонхён читает по диагонали "ты мне не нравишься" и вечером по телефону сообщает маме, что с соседом они, конечно, поладили, долго смеется, говорит, что ему пора спать и кладет трубку. потом заваривает себе чай покрепче в привезенной из дома нелепой чашке и до 4-х утра смотрит тв в гостиной, пока проснувшийся кибом без церемоний не выдергивает шнур, командным тоном отправляя его спать. в кровати он долго ворочается с бока на бок, успокаивая скулящий внутри комок. ему кажется, будто его одеяло весит тысячу тонн, ему кажется, что он слышит, как за стенкой дышит спящий кибом, ему кажется, что от неприкрытой антипатии, наверное, тоже можно умереть.
кибом говорит: "руки"
кибом говорит: "не трогай"
кибом говорит: "дистанция"
чонхён ёжится и втягивает шею в плечи — когда однажды его с ног до головы окатила проезжающая машина, было и то приятней. от чашки на столе остаётся неровный липкий круг и несколько сахарных песчинок. кибом пахнет зубной пастой и чем-то сладким, его хочется обнимать, но между ними непреодолимое расстояние в тысячи световых лет и десятки неоткрытых галактик. слизывая с пальца ловко собранные сахарные песчинки, чонхён запрокидывает голову и представляет искрящиеся облака звездной пыли, блуждающие в бесконечно холодном космосе, пока кибом не пихает его стул коленом: "прежде чем соберёшься прикинуться мертвым — вытри со стола".
в альбоме кибома с полароидными снимками — параллельная реальность и другой мир, чонхён находит в нем улыбки и объятия, миллион лиц, здесь кибом держит кого-то за руку, здесь корчит рожи, а здесь — не в духе. ему почему-то обидно до слез и хочется позвонить маме. но он, конечно, не звонит. несколько фотографий совсем новые и лежат стопкой в конце альбома, чонхён тайком стаскивает одну из них — ту, на которой кибом не видит, что его снимают.
его комната все еще напоминает лагерь для беженцев.
кибом закатывает глаза.
кибом говорит: "лучше не бывает"
кибом говорит: "ты что, дурак?"
после тренировок они никогда не разговаривают, но сегодня в машине кибом прислоняется к его плечу и, возможно, спит. он даже позволяет чонхёну прижаться щекой к его макушке и отпустить невидимый груз весом в пару бессонных ночей. вереницы цветных пятен люминесцентной рекламы за окном сливаются в одно целое, по радио объявляют о штормовом предупреждении, вверх по позвоночнику чонхёна пробегают сотни электрических разрядов в секунду.
кибом возвращается домой заполночь, у него на голове светящиеся рожки и какая-то сумасшедшая прическа. он смеется над собой, с трудом снимая ботинки, и нетвердой походкой направляется в комнату.
кибом говорит: "один мой приятель сказал, что ты ему нравишься"
кибом говорит: "хочешь меня поцеловать? я знаю"
кибом говорит, говорит, говорит.
— знаешь, иди ты к чёрту!
когда чонхён произносит это и хлопает дверью, весёлые рожки на голове кибома всё ещё мигают. по ту сторону двери в комнате пара коробок с грохотом летит на пол.
чонхён просыпается в 4 утра от какой-то возни в своей постели и веса лишнего одеяла. ему хочется выбраться отсюда.
кибом говорит: "холодно"
кибом спрашивает: "злишься?"
кибом спрашивает: "можно остаться?"
у кибома едва заметно припухшие глаза и всё ещё дрожат руки.